– Нехорошая пустыня, нехорошие дикари, нехорошие золотоискатели... Но такой бедный человек, как я, ничего не может сделать против воли мисс Оинз.

Увидев, что Клара и Рэчел исчезли в зарослях, он спрятался за кустом, продолжая наблюдать за приближавшимися всадниками.

Пустыня Маали обязана своим названием дереву из рода американского красносочника. Оно едва достигает двенадцати или пятнадцати футов высоты, но имеет очень густую крону. Никто не знает, как далеко простираются заросли этих деревьев, потому что в таинственные глубины центральной части Австралии ни один путешественник еще не проникал.

Твердые листья маали не предохраняют землю от солнечных лучей, и она там бесплодна, почти лишена зелени, а тощая тень деревьев не дает никакой свежести. Заросли маали перемежаются с песчаными гребнями и равнинами, поросшими чахлым кустарником. Кое-где в ложбинках можно заметить воду, но она соленая и не годится для питья людей и животных.

Сквозь эти заросли и пробирались сейчас отважные путешественницы. Стояла середина дня, от земли поднимались тяжелые испарения, к которым примешивался резкий запах маали. Ноги скользили по листьям, усыпавшим землю, то и дело сухие ветви цеплялись за одежду. К счастью, девушки предусмотрительно оделись в полумужской костюм из крепкой материи и в прочную обувь. Несмотря на это, они с трудом поспевали за австралийцем.

По мере того, как они углублялись в заросли, местность принимала более мрачный вид. Попугаев и других птиц уже не было слышно, все безмолвствовало. Только иногда раздавался слабый шелест в сухих листьях, покрывавших землю, да топот убегавших кенгуру.

Волосяная Голова уверенно прокладывал дорогу сквозь чащу, в которой европеец непременно заблудился бы. Вдруг он закричал так пронзительно, что девушки в страхе застыли на месте. Оказалось, однако, что их проводник намеревался таким образом сообщить жене и детям о своем возвращении. Крики не менее пронзительные и не менее дикие отвечали ему из чащи.

Через несколько минут девушек окружило семейство австралийца. Тут были его жена, завернувшаяся в платок, подаренный Кларой, с ребенком на руках, завернутым в другой платок, Проткнутый Нос, вооруженный копьем, два мальчика поменьше, молодые и старые родственники австралийца и ребятишки – всего человек пятнадцать. Без сомнения, они ждали посещения своей благодетельницы, потому что все были разрисованы и одеты в шкуру кенгуру. Туземцы очень радовались Кларе и ее приятельнице, прыгали и плясали вокруг них, хлопая в ладоши и повторяя беспрестанно:

– Клара! Рэчел!

Глядя на их испещренные татуировкой полуобнаженные тела, и раскрашенные лица, Клара с трудом скрывала отвращение, в то время как Рэчел с интересом наблюдала за ужимками и прыжками австралийцев.

Окруженные этой шумной компанией, подруги дошли до селения племени. Хижины туземцев были сделаны из древесной коры и подпирались шестами на случай ветра. В этих бедных жилищах не было ничего, кроме тыквенных плошек и грубого оружия. Мох, брошенный на землю, служил им постелью.

Как ни бедны были австралийцы, им очень хотелось угостить своих гостей. Но – увы! – это угощение состояло из какой-то вонючей массы черного цвета, положенной на зеленый лист, и грязной воды в тыквенной бутылке. Рэчел объяснила Кларе, что это блюдо приготовлено из больших муравьев и считается лакомством у туземцев, которые употребляли в пищу кроме того, червяков, ящериц и змей.

Подруги, разумеется, отказались от угощения, и поскольку им не терпелось продолжить путешествие, Рэчел бесцеремонно напомнила об этом Волосяной Голове.

– Коури, да, коури, – повторил он. – Идем.

Все жители селения выказали желание проводить своих гостей. Кларе показалось, что такое общество несколько многочисленно для наблюдения за пугливыми хламидами, но Рэчел, к ее удивлению, не возражала. Она показала австралийцу бусинку, унесенную птицами из сада, и попросила его идти к той беседке, где он ее нашел. Волосяная Голова сделал утвердительный знак, и процессия, к великой радости туземцев, отправилась в путь.

Клара хотела знать, долго ли придется идти.

– Времени пройдет немного, – ответил туземец.

Вся группа снова углубилась в заросли. Мужчины шли впереди один за другим, за ними следовали Клара и Рэчел, потом жена Волосяной Головы и молодые девушки. Австралийцы двигались быстро и уверенно, между тем как подруг останавливал то колючий куст, то ветка, прицепившаяся к одежде. При каждой остановке их сразу окружали туземцы, горевшие желанием помочь. Все это замедляло продвижение, и почти за два часа они вряд ли прошли милю. Иногда маали были так редки, что преодолеть их не составляло труда, иногда отряд пересекал песчаные равнины, но чаще приходилось с трудом пробираться сквозь густые заросли.

Выбившимся из сил Кларе и Рэчел путь уже начинал казаться чересчур длинным, когда Волосяная Голова вдруг остановился. Он указал рукой на прогалину, которая виднелась сквозь деревья, и сказал:

– Там... коури.

– Наконец мы пришли? – спросила Рэчел.

– Слава Богу! – прошептала Клара.

Австралиец сделал им знак замолчать и стать позади него, а его жена и дети тем временем исчезли в чаще. Сам он лег на землю и пополз, сжимая в руке бумеранг. Клара и Рэчел с интересом следили за своим проводником, не догадываясь, что он задумал добыть себе на ужин тех красивых птиц, посмотреть на которых его гости приехали издалека.

Впрочем, все предосторожности оказались напрасными. Когда австралиец приблизился к прогалине, послышались пронзительные крики птиц и шелест крыльев.

Волосяная Голова поднялся на ноги.

– Коури улетели, – сказал он тоном обманутого ожидания.

– Мы хотим видеть беседки, – напомнила ему Рэчел.

– Да, да, гнезда! – повторила Клара и бросилась к прогалине.

XV

БЕСЕДКИ ХЛАМИД

Деревья на песчаной гряде, куда направилась Клара, оставляли открытым пространство шагов в пятьдесят, залитое солнцем. Это пространство, однако, не было лишено растительности. В середине возвышалась акация, гибкие и зеленые ветви которой свисали до земли, под их тенью виднелось жилище хламид.

Оно имело три или четыре фута в длину и около фута в ширину. Основанием служила маленькая платформа из переплетенных веток, поддерживаемых камешками и песком. Прутья, воткнутые в землю, составляли свод. На них еще зеленели листья, а сверху были старательно прикрыты травой.

Клара остановилась, с удивлением рассматривая это странное сооружение. Внутри и снаружи на листьях разложено было множество различных вещиц: желтые, красные, зеленые перья попугаев, крылья бабочек серебристого и пурпурового цвета, перламутровые раковины, яркие крылышки насекомых. Никакое искусственное украшение не могло превзойти разнообразием форм, богатством и яркостью эту чудную композицию. Клара так была поражена увиденным, что не заметила, как к ней приблизилась Рэчел, и вздрогнула, услышав ее шепот:

– Смотри, Клара! – Она опустилась на колени и приподняла ветку акации.

Перед входом в беседку лежала груда гладких камешков. Здесь были агаты, мрамор, песчинки золота, кусочки меди, слюды, белые, как снег, косточки и сухие зерна.

– Они слишком тяжелы, чтобы поместиться на листьях, – пояснила Рэчел.

Девушки, очарованные зрелищем, смотрели с безмолвным восторгом на изумительное произведение хламид.

Австралийцы, не понимая их восторга, стояли неподвижно и безмолвно около них. И тут внутри беседки послышался легкий шорох, и оттуда показались две птицы, не успевшие, видимо, улететь с другими. Увидев людей, они с испуганным криком вспорхнули на дерево и исчезли в листве.

– Это хламиды пятнистые*[По словам Гульда, английского естествоиспытателя, который первый описал повадки австралийских хламид, существует три вида хламид: хламида пестрая, наиболее крупная птица, хламида атласная и хламида большая, обитающая по соседству с морем. – Прим. авт.], – сказала Рэчел своей подруге. – Наверное эти две ветреницы не слыхали сигнала тревоги, поданного их подругами при нашем приближении. Узнала ли ты, Клара, этих очаровательных дарлингских воровок?